Крах лицедея - Страница 44

— В этом вас никто не обвиняет, — у Рибейро уже не было сил спорить, — мы только обратили внимание на эти эскизы и ждали ваших объяснений. Вечером вам все вернут.

— Надеюсь, — саркастически заметил Галиндо, — а сейчас я пойду в холл. Согласен, пусть у меня снимут отпечатки пальцев. Но учтите, комиссар, я все равно буду жаловаться.

— Это ваше право, — согласился Рибейро. Он отошел от ювелира, не попрощавшись, и устало уселся на диван.

Галиндо вышел из апартаментов красный от возмущения. Дронго расположился на диване рядом с комиссаром.

— Думаете, что тотальная проверка даст какие-нибудь результаты? — спросил он.

— Не знаю, — честно ответил Рибейро, — первый раз в жизни я не знаю, что мне делать. Я думал, убийца сбежит отсюда после первого преступления, но у него оказались железные нервы. Он не только не сбежал, но еще и спланировал второе преступление. Теперь я просто из любопытства хочу встретиться с этим мерзавцем.

— Надеюсь, вам это удастся, — кивнул Дронго, — хотя мне кажется, что вы напрасно увлекаетесь поисками конкретной личности. Преступники — люди изобретательные, и здесь вполне мог действовать кто-то другой.

— Да, — согласился комиссар, — я тоже так думаю. Но эта дамочка все время меня сбивает. Она уверяет, что в Интерполе точно указали место, где Дудник должен был появиться. И поэтому мне приходится проводить такую громоздкую и не очень эффективную работу. Хотя возможный убийца мог быть и очень высокого, и очень низкого роста.

— В таком случае проверим потом всех высоких, — добродушно предложил Дронго.

— И начнем потихоньку сходить с ума, — комиссар не разделял его спокойствия. — Нет, так я не смогу действовать. Тот, кто убил этих двух человек, хорошо знал, куда и зачем он идет. В первом случае он взял бриллианты, во втором — колье. Представляете, какая выдержка у этого парня. Он полночи следил за тем, как мы его ищем, а уже на следующий день еще до обеда совершил второе преступление.

В комнату вошла уставшая Ирина Петкова. Она посмотрела на мужчин, сидевших на диване, и уселась в кресло, которое стояло рядом.

— В холле уже снимают отпечатки пальцев, — глухо сообщила она. — Надеюсь, сеньор комиссар, что мы его найдем.

Не успела она закончить фразу, как к ним подошел помощник комиссара. Он вопросительно посмотрел на Дронго и Петкову.

— Говори, — махнул рукой комиссар.

— Днем в холле кто-то попросил разрешения позвонить по внутреннему телефону, — сообщил помощник. — Видимо, звонил Рамону, чтобы вызвать его к портье. Наверное, кто-то из местных. Они иногда устраивают такие шутки.

— Какие шутки? — рявкнул на него комиссар. — Какой был из себя этот шутник?

— Нормальный. Одет в куртку и светлые джинсы. Лет тридцати пяти — сорока. На голове синяя кепка.

— Какой у него был рост? Ты не спросил, какого он был роста?

— Спросил, конечно. Он был среднего роста. Примерно метр шестьдесят пять или чуть больше. Когда он стоял у телефона, портье подумал, что этот человек был бы гораздо ниже Рамона, стань они рядом, примерно ему по плечо. А у Рамона рост метр восемьдесят.

— Иди работать, — махнул рукой комиссар.

— Опять это не ваш бандит, — усмехнулся Дронго, — но мне кажется, что мы его все равно возьмем. Немного терпения, комиссар, и вы будете победителем.

Комиссар устало посмотрел на него и отрицательно покачал головой. В этот момент открылась дверь спальни, и на пороге появился Пабло Карраско. Комиссар обернулся на него. За ним обернулись Дронго и Петкова.

— Я хочу сделать заявление, — глухо сообщил Карраско. — Это я виноват в смерти Исаака Рочберга и сеньоры Ремедиос Очоа. Прошу вас, комиссар, оформить мое признание. Я виноват в убийствах нашего гостя и моего пресс-секретаря.

Глава 16

Помощник комиссара, выходивший из комнаты, замер на месте. Комиссар закрыл глаза, не в силах смотреть на стоявшего перед ним Карраско. Затем вздохнул, поднял глаза и глухо спросил:

— Какое признание вы хотите сделать, сеньор Карраско?

Ювелир выглядел ужасно. Его редкие волосы растрепались, одежда была смята. Очевидно, он все это время пролежал на постели в своем светло-сером костюме. Под потерявшим вид пиджаком виднелась смятая рубашка с расстегнутым воротом. Галстука не было.

Он подошел к дивану, посмотрел на незанятое второе кресло и, обойдя диван, тяжело уселся напротив Петковой.

— Я виновен в смерти Исаака Рочберга и сеньоры Ремедиос, — повторил Карраско.

— Очень хорошо, — сказал комиссар. Он был еще немного и психологом, каким обычно, бывает комиссар полиции в южных странах, где все споры и скандалы происходят прилюдно.

— Теперь давайте по порядку, сеньор Карраско. Почему вы считаете, что виноваты в смерти этих людей?

— Я пригласил Исаака Рочберга из Лос-Анджелеса, пообещав подписать наш с ним контракт, и передал ему бриллианты, из-за которых его и убили. А потом я испугался, что преступник может украсть и мое колье. Поэтому я все свои новые изделия сдал на хранение менеджеру отеля, а колье «Мавританская красавица» поручил сеньоре Ремедиос. Очевидно, убийца об этом каким-то образом узнал. И оказался в ее номере раньше нас всех. Поэтому я виновен в смерти обоих.

— Не нужно себя винить, сеньор Карраско, — мягко сказал комиссар, — в жизни бывают разные обстоятельства. Убийца оказался гораздо умнее и хитрее, чем мы могли предположить. Я не думаю, что сеньора Ремедиос рассказала ему о колье. Скорее, он сам догадался, сделав правильные выводы из соседства номера вашего пресс-секретаря с вашими апартаментами. И решил украсть колье. Он все рассчитал правильно. Учел даже склонность к истерикам Антонио, к которому подбросил труп несчастной сеньоры Ремедиос. Антонио расплакался и признался, что задушил сеньору.