Крах лицедея - Страница 21

— Вы знали Исаака Рочберга до того, как приехали сюда? — поинтересовалась Ирина.

— Его, по-моему, знают все журналисты, пишущие на темы искусства и моды, — пожал плечами Геддес. — Вам не кажется, что вы выбрали не совсем удачный объект для подобной беседы.

— В прошлом году вы были в Майами, — напомнила Ирина, — и тогда у вас возник конфликт с Рочбергом. Кажется, он даже оскорбил вас и вы подали на него в суд.

— Ах вот почему вы пришли! — рассмеялся Геддес. — Ну тогда не нужно было выбрасывать мой аппарат. Вы считаете меня виновником убийства Исаака Рочберга? Не скрою, я бы с удовольствием проломил ему череп, но, к сожалению, это сделал не я. И мне кажется, мир должен только радоваться, что удалось избавиться от такого чудовища, как Рочберг.

— Вы отправили сообщение в Лондон, обозначив время — двадцать два часа, — деловым тоном продолжала Петкова. — Нам кажется не совсем этичным то, что вы неправильно проставили время. Или вы знали об убийстве Рочберга до того, как появились на презентации у Карраско.

— Не шутите, — отмахнулся Геддес.

Он повернулся и вышел на балкон, чтобы посмотреть, куда именно Дронго выбросил его аппарат. Затем вернулся в номер, позвонил портье и попросил прислать горничную.

— Неужели я должен вам объяснять? — устало спросил он. — Это наши внутренние журналистские секреты. В газете специально держат «подвал» для подобных сообщений. И если я проставлю более позднее время, то дежурному редактору придется объясняться с автором другой готовой статьи, почему он заменил ее моим сообщением. Ведь важно, чтобы материал о смерти ювелира появился в утреннем номере. И не нужно было выбрасывать мой телефон, чтобы узнать такой маленький секрет.

Кто-то осторожно постучал в дверь, и Геддес быстро прошел, чтобы открыть ее. Увидев горничную, он на ломаном испанском попросил ее найти телефон, выпавший с балкона, и протянул ей пятидолларовую купюру. Горничная кивнула и поспешила выполнять распоряжение клиента. Геддес вернулся к столу.

— Вы зря меня подозреваете, — продолжал он. — Повторяю, я ненавидел Рочберга и никогда этого не скрывал. Более того, я подал на него в суд и проиграл. Причем проиграл не самому Рочбергу, а его адвокатам. Если бы я мог, то с удовольствием влепил бы пощечину этому борову. Но в этом случае он бы меня разорил. И я был вынужден терпеть его присутствие на всех приемах, где мы появлялись вместе.

— Вам никто не говорил, что у вас склонность к садомазохизму? — поинтересовался Дронго.

— Никто, — отмахнулся Геддес, — а вы не встревайте в наш разговор. Иначе я вспомню, что вы выбросили мой телефон, и попрошу вас выйти из моего номера.

— Значит, ставить вымышленное время вы не считаете неэтичным? — вернулась к прежней теме Петкова.

— Да, но откуда вы так быстро все узнали. Прошло всего полчаса, как я послал свой материал в газету.

— Сообщение о смерти ювелира поступило в Интерпол более часа назад, — сообщила Ирина, — и конечно, там сразу начали отслеживать всю информацию, которая шла по Интернету из отеля «Мелиа». Неужели вы сомневались, что все так и будет?

— Теперь понятно, — кивнул английский журналист, — но должен вас разочаровать. Я ничего не знаю о смерти Рочберга. Вернее, не знаю никаких дополнительных подробностей.

— Но вы не задумывались, кто бы мог это сделать? — у Петковой был упрямый характер.

«В профиль она выглядит не хуже», — подумал Дронго, глядя на настырного сотрудника Интерпола.

— Не знаю. И не хочу гадать. Рочберг не нравился многим. Его ненавидел Ямасаки. Рочберг ведь хотел сократить свое сотрудничество с восточной компанией Ямасаки. На месте японца я бы его точно убил. Покойного могла ненавидеть и Эрендира Вигон, которую он третировал и всячески унижал. Если вы хотите продолжать дальше, то список может получиться длинным.

— Продолжайте, — кивнула Петкова.

— Я не думаю, что его очень любил Карраско. Нужно было знать, каких трудов стоило Пабло пригласить сюда этого борова. И безо всякой гарантии, что Рочберг пойдет на сотрудничество. Карраско ведь согласился даже передать ему несколько бриллиантов на экспертизу. Представляете, как он должен был себя чувствовать? Ювелир с мировым именем вынужден предоставлять свои работы, как мальчишка-стажер. Наверное, он его ненавидел. Между прочим, еще один человек мог точно так же, если не сильнее, ненавидеть Рочберга.

Петкова внимательно слушала, не проронив ни слова. Неожиданно Дронго сказал:

— Вы говорите о Руисе Мачадо?

— Как вы догадались? — повернулся к нему Геддес.

— Слышал, как Мачадо рассказывал Шекеру о неприятностях, которые свалились на его фирму несколько лет назад. В основном из-за экспансии корпорации Рочберга.

— Верно, — кивнул Геддес, — они тогда понесли большие потери. Чудом не разорились. Вот вам еще один повод для убийства. Одним словом, здесь много людей, которых могли интересовать не камни погибшего ювелира, а его шея.

— Вы действительно слышали, как Мачадо об этом говорил? — уточнила Ирина у Дронго.

Тот мрачно кивнул. Петкова встала со стула.

— Спасибо вам, мистер Геддес, за помощь. Надеюсь, ваш аппарат найдут. Извините, что мы вам помешали.

— Если телефон не найдется, я подам на вас в суд, — напомнил Геддес.

Он распахнул перед ними дверь и увидел спешившую к номеру горничную. В руках у женщины был аппарат, который она нашла в кустах. Женщина победно размахивала им.

— Суда не будет, — сказал Дронго, не глядя на Геддеса.

— Вам повезло, — сквозь зубы процедил журналист. Он забрал у горничной телефон и закрыл дверь.