Крах лицедея - Страница 37

— Хватит, — отмахнулся Тургут Шекер, — я читал ваши статьи и знаю, о какой свободе вы говорите. Скоро в Европе не останется нормальных мужчин. Все будут такими, как этот Антонио.

— Между прочим, он друг Пабло Карраско, — вмешалась в разговор Ирина Петкова, — а вы приняли его приглашение. Хотя наверняка знали о сексуальной ориентации самого Пабло. Значит, когда вам выгодно, вы об этом не помните. Какая у вас избирательная память!

— Лучше не спорьте с женщинами, — посоветовал Дронго, — ничего хорошего из этого не выйдет.

В дверь позвонили. Дронго пошел открывать и впустил в номер комиссара Рибейро и Бернардо. Втроем им было тесно в небольшом коридорчике-прихожей. Дронго с Бернардо прошли в глубь номера, а комиссар наклонился к убитой.

— Как ее обнаружили? — спросил комиссар, рассматривая труп.

— Я увидела руку в шкафу и чуть приоткрыла дверцу, — пояснила Эрендира Вигон. — Тогда оттуда и выпало тело сеньоры Ремедиос.

— Как оно там оказалось? — спросил комиссар, не поднимая головы.

Все молчали. Он наконец поднял голову, оглядел стоявших вокруг людей. Затем поднялся сам.

— Я надеюсь, сеньора Вигон, вы понимаете, в каком сложном положении мы находимся. За дверью стоят журналисты. И я бы не хотел, чтобы они узнали обо всем прямо сейчас. Иначе мы не сможем нормально провести расследование. А я должен вызвать экспертов.

— Хорошо, комиссар, — спокойно согласилась Эрендира, — но только в том случае, если вы пообещаете мне эксклюзивное интервью завтра утром. Мы договорились?

— Вам не говорили, что вы шантажистка? — поинтересовался комиссар.

Эрендира улыбнулась в ответ.

— Ладно, — грубовато согласился Рибейро, — так и быть. Завтра утром я встречусь с вами. Вы удовлетворены?

Она кивнула в знак согласия. Негодуя на себя за эту уступку и нервничая еще больше от сознания собственного бессилия, Рибейро подошел к Антонио.

— Сеньор Виллари, — строго обратился он к лежавшему на кровати Антонио, — вы можете объяснить, каким образом труп сеньоры Ремедиос Очоа попал к вам в номер?

Антонио замычал в подушку, но ничего вразумительного не ответил.

— Его сейчас лучше не трогать, — попросила Петкова.

Комиссар оглянулся на нее и снова посмотрел на Антонио. Рибейро воспитывался в строгих католических традициях. Он родился еще при Франко, когда патриархальная Андалусия была бедной, заброшенной областью на краю Европы. Поэтому он не понимал и не любил новых веяний. И такой человек, как Антонио Виллари, не мог вызывать у него сочувствия.

— Извольте встать и отвечать на мои вопросы, сеньор Виллари, — спокойно предложил комиссар. — Надеюсь, вы понимаете, что я должен выслушать ваши объяснения по поводу обнаружения тела сеньоры Очоа в вашем шкафу. Желательно вразумительные объяснения.

— Я ничего не знаю, — простонал Антонио.

— И тем не менее поднимите голову, — продолжал комиссар.

Антонио поднял голову и посмотрел в сторону комиссара. Увидев труп, он застонал и снова спрятал лицо в подушку.

— Я ничего не видел, — скулил он.

— Ему нужен врач, — сказала Петкова, — сейчас его нельзя допрашивать.

— Прежде чем я пущу сюда врача, мне нужно выяснить, что здесь произошло, — твердо заявил комиссар, — как и почему в этом номере оказался труп сеньоры Ремедиос Очоа. И не забывайте, что из ее номера пропало колье, стоимость которого превышает годовую зарплату всех служащих этого отеля. Сеньор Виллари, вы можете мне ответить? Как сюда попал труп?

Антонио продолжал мычать.

— Мы ждем ответа, — крикнул ему Бернардо. — Это ты ее убил? Скажи, да или нет?

— Да, — крикнул Антонио, — да! Это я ее убил. Я мечтал о ее смерти, мечтал о том, как задушу ее. Она пыталась отнять у меня Пабло. Пыталась встать между нами. Это я ее задушил. Она пришла ко мне в номер, и я ее задушил. А потом спрятал в шкафу. Это я убил сеньору Ремедиос Очоа, — он истерически хохотал и бил себя в грудь.

— Врача, — процедил сквозь зубы комиссар Рибейро, — ему действительно нужен врач, — признал он.

Словно услышав его слова, кто-то позвонил в дверь. В номер вошел врач.

— Помогите ему, — сказал комиссар, указывая на Антонио, и вышел из номера. В коридоре его сразу же со всех сторон обступили журналисты.

— Вы можете сказать, что случилось? — крикнул один из них.

— Почему так нервничал сеньор Карраско? — спросил второй.

— Что происходит в этом отеле? — уточнял третий.

Комиссар поднял руку и дождался, пока шум несколько стихнет. Он всегда недолюбливал журналистов и не доверял им, но он твердо знал, что обязан с ними работать и терпеть их назойливое внимание.

— Мы проводим специальное расследование после убийства сеньора Исаака Рочберга, — громко сказал он, — к сожалению, у некоторых гостей отеля иногда не выдерживают нервы, что бывает в подобных ситуациях. Вот и сейчас мы вынуждены были пригласить врача для сеньора Антонио Виллари. Он видел, как нервничает его друг — всемирно известный ювелир Пабло Карраско, и это сказалось на его собственном самочувствии. Мы надеемся на выдержку всех проживающих в отеле гостей и на их понимание. Спасибо, сеньоры, мне вам больше нечего сказать.

Он развел руками. Затем подозвал своего помощника.

— Позвони и вызови сюда бригаду экспертов, — тихо приказал он. — У нас еще одно убийство. Нужно сообщить прокурору.

Помощник изумленно взглянул на комиссара.

— В номере Антонио Виллари, — пояснил комиссар. Настроение у него было не просто плохое. Отвратительное. Второе подряд убийство в престижном отеле, который открывал сам король, — это слишком! Понятно, что теперь и дальнейшее существование отеля, и его собственная карьера — под очень большим сомнением.